– У него зубы только в пасти. А голова – одна. Не пытайсяменя спасти!

До чудища оставалось десяток шагов. Таргитай наконец увидел,почему оно глядит равнодушно, не рычит, не кидается. Зверь распластался в лужечерной крови, в шее широкая рана. Щиток над левым глазом срублен начисто,панцирь на боку вмят и погнут от удара нечеловеческой силы.

– Чего это он? – спросил Таргитай.

Челюсть отвисла, рука с Мечом тоже пошла вниз. Олег буркнул,злясь на самого себя:

– Занемог.

– Чем?

– Увидел Мрака, понял, что не одолеть. И, чтобы не мучитьсязазря, сам перегрыз себе горло.

– А, – протянул Таргитай озадаченно, – ежели так, то ладно.Мрака, ежели он злой, хошь кто испужается.

Олег покарабкался через неподвижную тушу. Таргитайпоскользнулся в крови, упал, вонь ударила в ноздри. Руки и одежда сталилипкими, дурно пахнущими. Кожу щипало, будто пробирался через заросли крапивы.Крупные чешуйки перешли в плиты, дальше пробирались через гребень, затемчешуйки снова измельчились, а ближе к хвосту исчезли.

Опять Таргитай спрыгнул неудачно: в черную, не успевшуюзагустеть кровь. Подошвы тут же начало разъедать, пошел ядовитый дымок. Олегпробежал по камешкам, чистый, как медведь под дождем.

Таргитай оглянулся:

– Какой сарай! Отсюда он еще больше. Как Мрак его завалил?

– Спасибо, Мрак, – сказал Олег едва слышно.

– На бедной зверюке живого места не осталось!

Стены ущелья постепенно раздвигались, простор впередиоткрывался жуткий, мрачный, но все же опасность где-то таилась, пряталась,выжидая миг, а не загораживала дорогу открыто.

По лиловому небу быстро неслись громады туч, тащилиблестящие красные камни. Завивались пугающе огромные водовороты, свирепыеворонки скручивали жгутами, казалось, весь мир. Земля впереди, как спинабольшого зверя, круто уходила вниз. Уже в двух десятках шагов Олег видел толькостену из жуткого багрового тумана.

– Не понимаю, – донесся до него озадаченный голос Таргитая.

– Что не понимаешь?

– Ну, как зверь сам себе перегрыз горло…

Сцепив зубы, прыгали через камни, расщелины. Олег на бегу сбивалголовки странных грибов, те поднимались почти до колена. В подземном мире всеживое истекает ядом. Если гриб или колючая трава зацепит, всю оставшуюся жизньбудешь истекать гноем.

Небо становилось то красным, то лиловым. Временами сверхузастилало так, что брели почти на ощупь. Когда светлело, оба сразу срывались набег. Над головами пролетали жуткие мохнатые птицы. Таргитай втягивал голову вплечи: в длинных клювах блестели острые зубы. У одной с клюва сорвалась каплякрови, шлепнулась на камень перед Таргитаем. Тот едва отпрянул. Камень зашипел,пошел паром, появилась ямка, куда поместился бы кулак.

– Впереди еще будут звери, – предупредил Олег.

– Удивил…

– Во-о-он за той скалой.

– Да быстрее же!

Он не договорил, но Олег понял. Если быстрее, то могутзастать Мрака живым. Хотя, подумал отстраненно, к добру ли? Мрака не спасти,судьбу не обойдешь. Они лишь будут свидетелями его страшной гибели. И всю жизньбудут мучиться, что все видели, а помочь не могли.

Он тряхнул головой, отгоняя постыдные мысли. Такое приходитв голову только трусу. Правда, он как раз тот трус, что лишь отчаянно стараетсябыть достойным человеком.

– Вперед, – хрипло сказал он злым сорванным голосом. –Вперед, вперед!

Таргитай дышал, как загнанный олень. В синих, как небо,глазах дурака были печаль и странное понимание.

Впереди в полутьме колыхалось нечто похожее на гору, чтодержалась на другой горе. Таргитай с трудом осознал, что видит человеканемыслимых размеров.

– Олег, – спросил он шепотом, – что это с ним?

– А что тебе не так?

– Разуй глаза, узришь.

Приблизились еще, Олег сказал неуверенно:

– Так это же… не может быть… это Пуруша!

Таргитай смотрел то на волхва, то на смутно виднеющуюсягору.

– А что за Пуруша?

– Ну… Пуруша и есть Пуруша. Что тебе еще?

– А что он порушил?

– Я мало слышал о тех временах. Но порушить, судя по такойгромадине, может многое.

Таргитай наконец различил, что гигантский человек, если эточеловек, состоит как бы из двух гигантов. На плечах великана не голова –поднимается такой же зверино-могучий торс. Он уходит в облака, оттудаопускаются видимые по локти вторые руки, верхние. Четверорукий гигант недвигался – так показалось, лишь грудь едва заметно увеличивалась в размерах.Полдня вдыхает воздух, подумал Таргитай со страхом, полдня выдыхает.

– Род сотворил его первым, – сказал Олег напряженно. – ЭтоПервочеловек… Хотя он еще не человек, если говорить правду. И не бог. Полубог,получеловек, полу… не знаю что. Род только начинал придумывать нас… Нет, еще нелюдей, а то, что потом стало нами.

– Он перекидывается?

– Ты что? Подумать страшно.

– Такой зверь, – сказал Таргитай с дрожью, – всю землю быопустошил.

– Он еще не меняет своего обличья, как дано человеку. Ибессмертен, как все боги.

– Бессмертен? Почему тогда здесь, в мире мертвых?

– Раньше не было мира мертвых, разве я не говорил? ПотомуПуруша не замечает разницы. Он бродит везде. Не знаю, бывает ли в вирии…

– А зачем он?

– Род еще не знал, я ж говорил.

– А зачем творил?

Олег ответил с досадой, только бы остановить дурацкиевопросы:

– Слушай, зачем ты слагаешь песни?

Таргитай подумал, неожиданно кивнул с самым глубокомысленнымвидом:

– Ты прав. Я тоже творю песни… просто так. Как Род.

Как я не прибил этого дурака так долго, подумал Олег смрачной злостью. Наверное, добрее меня нет на свете. Или сдержаннее.

Пуруша растаял в сумраке. Вдогонку долго доносился шорох,затем изгоев догнала и толкнула в спины волна теплого нечистого воздуха: Пурушасделал мощный выдох.

Когда среди ледяного безмолвия, стужи и вздыбленных торосовони увидели две человеческие фигурки, то сперва не поверили своим глазам. Поснежной целине шли, взявшись за руки, мужчина и женщина. Оба в накинутых наплечи звериных шкурах, ежились от холода и ветра, укрывали лица. Женщина частооступалась. Мужчина всякий раз подхватывал, вел, бережно обняв за плечи.